Молокане традиционно относятся исследователями к так называемым «рационалистическим сектам», генезис которых остается до конца непроясненным. Протестантское влияние, вероятность которого полностью исключить невозможно, не находит весомых подтверждений в источниках.
«Неполнота информации осложняет решение вопроса о степени самостоятельности идей русских вольнодумцев и о возможной зависимости их от западной протестантской пропаганды, — пишет Е.Б.Смилянская, — Русские вольнодумцы не приняли полностью ни одного из сложившихся в протестантизме течений» (Смилянская, 2003: 285, 298).
Название «молокане», вероятно, связано с употреблением последователями этого движения молока во время православных постов – особенность, которая бросалась в глаза их православному окружению, и послужила основанием для прозвища, превратившегося в последствии в самоназвание. Сами молокане как правило взводят его к Первому посланию апостола Петра: «как новорожденные младенцы возлюбите чистое словесное молоко, дабы от него возрасти вам во спасение» (1 Пет. 2:2).
Поскольку Библия является для молокан единственным источником вероучения, они отвергают обряды Православной церкви — почитание икон и мощей, не практикуют водное крещение и причастие, называя их «ветхозаветными обрядами», относящимися к плоти, которые должны быть заменены «духовным крещением» и «духовным причастием». Богослужение, совершаемое под руководством пресвитера, включает чтение и толкование Библии, пение псалмов и духовных песен. Молоканство делится на два основных направления – постоянные молокане и духовные. Последние, помимо Библии, почитают также сочинения Максима Гавриловича Рудометкина (середина XIX века) и практикуют экстатические формы богослужения (пророчество, глоссолалия, прыжки и т.п.).
Распространение молоканства началось из Тамбовской губернии, и концу XVIII века это движение насчитывало уже несколько тысяч человек. В 1805 г. указом императора Александра I молоканам было разрешено открыто исповедовать свою веру, и в его правление группы молокан появились в Астраханской, Тамбовской, Воронежской, Таврической, Новороссийской, Ставропольской и других губерниях. Однако при императоре Николае I молокан начали преследовать и ссылать в Закавказье, которое стало основным местом их расселения. В XIX – начале ХХ вв. эмигрировавшие из России общины молокан появились в Турции, США (штаты Калифорния и Аризона), в других странах. К 1917 численность молокан в мире составляла около 1,2 млн. человек. В начале 1920-х в СССР был создан Союз духовных христиан-молокан, просуществовавший до 1930-х, и возобновивший свою деятельность в 1991 г. В начале XXI в. общая численность молокан, проживавших в России, США, Австралии, Мексике, Армении, Азербайджане и Турции, составляет около 300 тыс. человек.
Происхождение молоканства обычно связывают с деятельностью Семёна Уклеина (II-я половина XVIII в.) — крестьянина из Тамбовской губернии. В почитаемой у молокан-прыгунов книге «Дух и жизнь» (впервые опубликована в 1915 г.) он воспевается как героический воин, единственным оружием которого против «демонской власти» было Священное Писание: «Неустрашимо всякого дьявольского за ним преследования, ревностно вышел со святою Библией, прямо на ратное поле, и открыл войну против всей духовной демонской власти; И твердо стал столпом победы, аки бы Ангел Божий, громко возопив гласом ко всем людям живущим на Русской земле: Убойтесь Бога, и дайте Ему славу, когда придет час суда Его: и поклонитесь сотворшему небо и землю и море и источники водныя» (Дух, 1975: 27).
Не ставя перед собой цель, подробно обсуждать в этой статье проблему возможного генезиса молоканства, отметим лишь, что в популярной у молокан книги Ф.В.Ливанова «Раскольники и острожники» (1869) происхождение молоканства связывается с деятельностью некоего английского лекаря-протестанта:
«Фамилия этого лекаря утратилась. Он познакомился с бывшим при дворе знатным Тамбовским помещиком, бывал у него и много толковал о Библии, иметь которую в то время в России никому не позволялось. У помещика был любимою прислугою смышленый человек <…>, который понял Библейскую истину скорее, чем помещик, и вскоре потом пренебрег обрядами Греко-Российской церкви и поклонением иконам. Достал славянскую Библию и начал внушать своим близким чистейшую истину о поклонении Богу в духе и истине. Некоторым из учеников его, с помощью Библии, начали проповедовать тихонько также истинное поклонение Богу в духе и истине» (Дух, 1975: 23-24).
Достоверность труда Ливанова ставилась под сомнение уже его современниками, так что его свидетельство интересует нас лишь постольку, поскольку оно нашло отклик в молоканской традиции, оказавшись включенным в авторитетный у молокан-прыгунов сборник религиозных текстов «Дух и жизнь». Интереса, с нашей точки зрения, заслуживает не столько указание на возможное протестантское влияние (Мельникова, 2011: 130), сколько упоминание о тех последствиях, которые спровоцировало чтение Библии «простецами» без оглядки на церковную традицию ее толкования.
Представление об опасности самостоятельного, без надлежащего руководства, чтения Библии, как пути, ведущего к возникновению пагубного непонимания – очень традиционный для христианства в целом мотив. Его истоки можно найти уже в Новом Завете, в частности, во 2 Послании апостола Петра, автор которого сетует на «неудобовразумительность» некоторых Посланий апостола Павла, которая приводит к тому, что «невежды и неутвержденные, к собственной своей погибели, извращают [смысл посланий – Л.Ж.], как и прочие Писания» (2 Пет 3:16). В «Розыске о раскольнической брынской вере» (1709 г.) Димитрий Ростовский пишет:
«Раскольничье же учение не от таковых благоразумных учителей происходит, понеже их учители токмо не суть от церкве Духом Святым на учительский сан поставлени, но и в Писании Божественном неискусни, ни ведущи того силы, ни толковати могущии право, но весьма простые мужики, в коих учителех их многии суть, иже ни азбуки ведят» (Ростовский, 1855: 92).
С аналогичными обвинениями сталкивались и деятели немецкой Реформации:
«Многие портные и сапожники, даже женщины и другие простые люди, <…> если они научились немного читать по-немецки, разбирая надпись на прянике, сразу же бросаются жадно читать Евангелие <…> Вслед за тем они в течение нескольких месяцев достигают такой уверенности в своем умении и в своем опыте, что не боятся дискутировать о вере и евангелии не только с католиками-мирянами, но и со священниками и монахами…» (Cochlaeus, 1582: 211).
У истоков молоканства действительно стояли «простые мужики», однако отсутствие «учености» с точки зрения молокан не только не препятствовало, но напротив – являлось залогом правильного понимания Писания — «в Духе»:
«Такое упование нашей веры не от человека искуснаго или ученаго, но Духом Святым от Бога излитое в сердца простодушных людей <…> Не тех ученых в школах и семинариях, а простых земледельцев, обрабатывающих поля, пашущих и пасущих стада, готовящих леса, и питающихся потовыми трудами лица и содержащими семейства свои. Творец мира, дабы посрамить мудрое сего века напоил души и разум Духом Святым простых и не ученых земледельцев…» (Дух, 1975: 156 –157).
- «Икона – не бог, свинина – не мясо»
Сделав Библию главным источником вероучения и руководством в повседневной жизни, молокане отвергли иконопочитание как вопиюще противоречащее одной из десяти заповедей – «все мы рукотворенные ваши церква и храмы отвергаем, и что есть в них изготовано вами, тому мы по воле не служим и богам вашим мертвым в гробах лежащим не поклоняемся, а также всем вашим позолоченным доскам и мазанным иконам не молимся» (Дух, 1975: 320). Отказавшись от Предания – наследия «семи вселенских зверских соборов», молокане настаивали на буквальном следовании Библии:
«Мы (в обоих заветах) всегда купно все находимся и также везде исполняем их в точности без вякого прилога и отлога к тому, только лишь духовно, а не брюховна» (Дух, 1975: 287).
«Духовное исполнение закона» для молокан означало отказ от большей части ритуалов – прежде всего крещения и причастия:
«Причастие есть у нас истинный глагол Божий, всегда сходящий с небес и даяй живот миру, не сей материальный хлеб и вино, или что другое с тем намешанное» (Дух, 1975: 312).
Следуя ветхозаветным пищевым запретам, молокане отказались употреблять в пищу запрещенные в Ветхом Завете виды мяса:
«Икона – не Бог, свинина – не мясо; поклоняться изображению не подобает, а есть свинину нелепо и нечисто» (Дух, 1975: 12).
Однако, как справедливо заметил Кристофер Хилл, автор монографии «Английская Библия и революция XVII в.»:
«Библия могла иметь различный смысл для разных людей в разные времена и при разных обстоятельствах. Она была огромным сундуком, из которого можно было вынуть все, что угодно. Существует очень мало идей, в поддержку которых нельзя было бы подыскать соответствующего библейского текста… Многое можно прочесть не только в ее строках, но и между строк… Результатом были разногласия и распад. Лютеране против цвинглиан и кальвинистов, анабаптисты и либертины против уважаемых граждан. Каждая группа еретиков полагала, что они нашли оправдание для своей позиции в священном тексте; почти все провозглашали решающий авторитет Библии» (Хилл, 1998: 19).
Очевидно, что для поддержания единства внутри молоканского сообщества была необходима некая система, ограничивающая свободу интерпретации библейского текста, поскольку лишь единодушие в его понимании могло обеспечить единство этого сообщества. Брайн Сток называет сообщества объединенные общим пониманием какого-либо текста «текстуальными сообществами» (Stock, 1990: 197), и мы вслед за А.Львовым (Львов, 2011: 328), использовавшим этот термин применительно к русским иудействующим — субботникам, полагаем возможным отнести к этому типу сообществ и молокан. Границы интерпретации Библии в молоканских общинах задают старейшины и пресвитеры. При этом в общинах духовных молокан (прыгунов), в отличие от общин молокан «постоянных», практикуется «живое пророчество». Обычно эту функцию выполняет «профессиональный» пророк, однако в некоторых случаях пророчествовать могут и рядовые члены общины. Пророчества представляют собой экстатические откровения во время богослужения, как правило, не связанные толкованием библейского текста. Современные молокане нередко сетуют на «ослабление духовности» и «слабость нынешних пророков»:
«Духовные имели дух святой, который многие получали, он многое открывал. Однажды у нас один человек богатый был, он всегда дела делал, жертвы, неплохо. На мельнице работал, его побаивались, власть имел. А потом когда он вышел на круг, бедняк один возбудился в Духе – кайся, говорит Господь. Он вышел в другую комнату, все грехи написал, Дух диктовал. Как вышел на круг, прочитал, тот упал на пол, как бык ревел. Я теперь понял, что есть Бог живой. Сейчас у нас ослабло как-то после войны. Суета. Потеряли мы то, что должно было быть» (ПМА: 24.11.2010).
Еще одной особенностью молокан-прыгунов является почитание сочинений «Царя Духов и Вождя Сионского народа Духовных христиан молокан прыгунов» Максима Гавриловича Рудометкина. Молокане-прыгуны почитают его как страдальца и пророка, а их радикальное крыло – максимисты считают его воплощением третьего лица Троицы – Святого Духа. Сам Максим Гаврилович придавал своим посланиям характер откровения (стилистическим ориентиром для него служило Откровение Иоанна Богослова), и как видно из следующей цитаты, собственноручно написанный им текст предлагал воспринимать как сакральный объект: «Прочитай все вслух всю до конца дважды громогласно: яко трубу возвысь голос свой. А после сего перепиши ее на другую простую бумагу, а сей подлинник моей руки спрячь под камень в поле неизвестнаго места. Ибо страшен он есть для всех врагов Божиих и моих» (Дух, 1975: 205).
Под влиянием Рудометкина молокане-прыгуны отказались от собственно христианских праздников – «Оставьте вы вышеупомянутые внешние праздники, поставленные минув Священнаго Писания на вселенском зверском седмиглавом дьяволе, где собраны были духом бздны» (Дух, 1975: 287) – и празднуют Пасху, Пятидесятницу, Судный день и Кущи по еврейскому календарю.
- Новая «Земля обетованная» для «Нового Израиля»
В силу особого авторитета откровений М.Г. Рудометкина, в которых Армения представляется Землей Обетованной, данной молоканам – «Новому Израилю» самим Богом, современные духовные лидеры молокан-прыгунов активно противостоят наметившейся было в 90-х годах тенденции возвращаться на историческую Родину – в Россию. Пресвитер исследованной нами общины, поддерживаемый авторитетом живого пророка, запрещает своим единоверцам покидать Армению, видя в этом нарушение промысла Божия о «молоканском народе». Рассказы информантов о знакомых и родственниках, переехавших, вопреки запрету, в Россию, изобилуют перечислением выпавших на их долю бед, и нередко завершаются трагически. При этом молокане любят подчеркивать свой вклад в историю Армении в качестве своего рода культуртрегеров. В рассказах о переселении своих предков на Кавказ, они, в частности, сообщают:
«Когда наши сюда приехали, здесь народ совсем дикий был, все с кинжалами ходили, им человека убить… Наши картофель сюда привезли. Эти, армяне, нас уважали, не то что другие» (ПМА: 24.11.2010).
Под «другими», очевидно, имеются в виду русские-православные, однако употребление этнонима «русские» у молокан вызывает явные затруднения. С одной стороны молокане редко называют русскими себя, поскольку конфессиональная принадлежность очевидным образом является основной составляющей, сформировавшей их идентичность. О национальности как таковой вспоминают, например, в связи с рассказом о мордовской молоканской общине:
«Есть у нас мордовская община. Они нашей веры, только вот национальность у них…». (ПМА: 24.11.2010)
Однако даже в этом случае, этноним «русские» в речи нашего собеседника не возникает. Из разговора с пресвитером ереванской общины молокан-прыгунов очевидно, что для него в слове «русский» нет семантической однозначности:
«Искупил Христос нас молоканов, и не только нас — всех искупил. Не только русских. Хотя русские — это православный народ. Пасха Христова, кровь всем дала спасение и наставление». (ПМА: 24.11.2010)
Идентичность молокан-прыгунов, проживающих в Армении, во многом сформировалась за счет противопоставления себя окружающему армянскому населению, с одной стороны, и русским-православным, с другой – отсюда некоторая характерная для них двойственность в отношении этнонима «русский», которая усугубляется недоумением окружающего армянского населения. От информантов армян нередко приходилось слышать: «Молокане вроде русские, а в церкви русской я их почему-то не видел».
При этом для членов московской молоканской общины, состоящей из молокан-выходцев из Армении, Азербайджана и Грузии, оказавшихся в Москве после распада СССР, напротив, характерна актуализация национальной идентичности. Вероятно, это связано с проблемой признания молокан московскими властями и выделения земли для строительство молитвенного здания: «Мы русские люди, вернулись на Родину, а нам говорят – вы сектанты».
- «Совместить Закон и благодать»
Под влиянием пророчеств М.Г.Рудометкина среди молокан-прыгунов авторитет Ветхого Завета оказывается несколько выше, чем в общинах постоянных молокан. Как уже говорилось ранее, помимо общего для всех молокан соблюдения библейских пищевых запретов, включающих в себя помимо отказа от определенных видов мяса и рыбы еще и особый забой скота — т.н. «свой бой», обеспечивающий обескровливание мяса, молокане-прыгуны соблюдают ветхозаветные праздники по еврейскому календарю:«они (постоянные молокане – Л.Ж.) празднуют православные праздники, а мы — библейские празднуем. Они не еврейские. Бог говорит: «мои праздники». Они — божьи. Так и у нас осталось» (ПМА: 24.11.2010).
Не отвергая подобно субботникам Новый Завет – отметим к слову, что субботники и молокане в Армении веками жили бок о бок и многие традиции, связанные с повседневным бытом, являются для них общими, — молокане-прыгуны акцентируют внимание на актуальности Ветхого Завета, поскольку «он – Закон Божий»:
«Христос его не отменял, апостол Павел, отступал немножко, но в основном Закон Божий как он был. Законом познаем грех. Нет Закона — человек может на матери жениться. Мы читаем по Закону — Труба, Судный день, все еще впереди. Убрать Закон и лишить его силы — мы много потерям. Поэтому у нас — совместить Закон с благодатью. Стараемся приводить в исполнение» (ПМА: 24.11.2010).
В приведенном фрагменте интервью молоканский пресвитер, по сути, полемизирует с апостолом Павлом, используя против него его же оружие. Говоря о познании греха через Закон, апостол Павел в Послании Римлянам, утверждает, что Закон тем самым грех провоцирует. В интерпретации пресвитера Закон квалифицирует грех как преступление, вводя тем самым необходимые ограничения – в частности запрет на кровосмешение. Интересно, что этот дискурс – Иисус Христос как исполнитель Закона, и апостол Павел как его ниспровергатель характерен для некоторых представителей либерального протестантизма кн. XIX – нач. ХХ в., склонных возлагать на апостола Павла «ответственность» за возникновение христианства. Некоторые высказывания апостола Павла вызывали прямые нарекания со стороны пресвитера: «Иногда такое напишет… «Что покупаешь на рынке – покупай без исследования (1 Послание Коринфянам, 10 гл.). Ну, как не глядя покупать – они тебе такое подсунут» (ПМА: 24.11.2010). На замечание, сделанное ему молоканином из другой общины со ссылкой на того же апостола Павла – «Жены Ваши в Церкви да молчат» (1 Послание Коринфянам, 14 гл.) в связи с публичным (во время богослужения) выступлением женщины, он, возразил:
«Апостол Павел так написал, потому что сам не был женат. Жена б ему показала. И еще у него написано: «пусть спрашивают дома у мужей своих» — а если у нее мужа нет? У кого ж ей спрашивать» (ПМА: 24.11.2010).
Невозможно представить себе подобную «фамильярность» со стороны пресвитера в отношении каких-либо ветхозаветных текстов. Вероятно, характерная для молокан в целом теоцентричность, подразумевающая непререкаемый авторитет Закона Моисея как Слова Бога, не предполагает включение в число непререкаемых авторитетов человека, хотя бы и апостола.
Таким образом, подводя некоторые итоги, мы можем констатировать, что авторитет в традиции духовных молокан (прыгунов) является сложной конструкцией, с трудно определимым основанием. Является ли им Священное Писание? Возможно. Однако на наш взгляд, в гораздо большей степени этим основанием является не Библия как таковая (поскольку смыслы, как мы помним, из нее можно извлечь самые разные), а единодушие в представлениях о ее статусе и содержании, которые в итоги и созидают единство молоканского сообщества. Но независимо от извлекаемого из нее смысла именно она остается точкой отсчета, обращение к которой (пусть даже в полемическом контексте) оказывается неизбежным.
Литература и примечания
- Смилянская, 2003 — Смилянская Е.Б. Волшебники. Богохульники. Еретики. Народная религиозность и «духовные преступления» в России XVIII в. М.: Индрик, 2003.
- Дух, 1975 — Дух и жизнь. Лос-Анжелес: Изд. и типогр. И.Г,Самарина с сыном, 1975.
- Мельникова, 2011 — Мельникова Е.С. Воображаемая книга: очерки по истории фольклора о книгах и чтении в России. Спб.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2011. С. 130: «Очевидно, что в России должны были существовать собственные культурные формы, способствовавшие и/или определившие развитие практик чтения и толкования Писания».
- Ростовский, 1855 — Димитрий Ростовский. Розыск о раскольнической брынской вере, о Учении их, о Делах их, и изъявление, яко вера их неправа. Учение их душевредно и Дела их не Богоугодна. М., 1855.
- Cochlaeus, 1582 — Johannes Cochlaeus. Historia Martini lutheri. Ingolstadt, 1582. S. 120f. Цит. по: Брендлер Г. Мартин Лютер: Теология и революция. М.; СПб: Университетская книга, 2000.
- Хилл, 1998 — Хилл К. Английская Библия и революция XVII в. М.: ИВИ РАН, 1998.
- Stock, 1990 — Stock, Brian. Listening for the Text: On the Uses of the Past. Baltimore: Johns Hopkins University Press, l990.
- Львов, 2011 — Львов А. Соха и Пятикнижие: Русские иудействующие как текстуальное сообщество. Спб.: Изд-во Европейского университета в Спб., 2011.
- ПМА: 24.11.2010 — Интервью с пресвитером общины молокан-прыгунов, Ереван, 24 ноября, 2010
Автор: Людмила Геннадьевна ЖУКОВА — кандидат культурологии, старший преподаватель Центра изучения религий РГГУ.
Источник: Anthropological Research Center